Фото Центра военно-исторической реконструкции «Гарнизон-А» с реконструкции Ярославского мятежа
Давайте ненадолго вернемся от прерий, томагавков и вигвамов в Россию периода Гражданской войны. Тем более, что есть прекрасный повод — открытие предварительных заказов на книгу Андрея Васильченко «Ярославский мятеж». Мы уже довольно много рассказывали о самом мятеже, пришло время рассказать, что же привело к мятежу...
Буквально за несколько месяцев в Ярославле советская власть успела полностью дискредитировать себя как идею, что было связано с бесконечными дрязгами, происходившими в местном Совете. Во-первых, революционеры (большевики и левые эсеры) выступали против реформистов (меньшевиков и правых эсеров). Последние контролировали профсоюзы и значительную часть активных рабочих. 9 апреля 1918 года они явились на заседание городского Совета с поддерживающими их рабочими и солдатскими депутатами и заявили о своих правах. Революционное крыло Совета отказалось признать полномочия вновь прибывших делегатов, а самих меньшевиков и правых эсеров едва ли не силой выгнали из состава Совета. После этого один из лидеров меньшевиков И. Шлейфер, переодевшись в солдатскую форму, проник в казармы 181-го пехотного полка и попытался поднять его на вооруженное восстание против советской власти, за что был тут же арестован и предан суду Военного трибунала. Это вызвало волну недовольства среди рабочих. В документах тех дней значилось: «Из доклада т. Петрова выясняется обстановка, при которой произошел арест Шлейфера. Когда т. Шлейферу было предложено дать подписку в том, что он не будет вести агитацию против Советов, он отказался, говоря, что не признает существующей власти. За это он был арестован. Но на другой день Губернский исполнительный Комитет счел возможным освободить его на по руки партии, пока пленарное заседание обоих Исполнительных Комитетов не разрешит этот вопрос. Целый ряд ораторов высказывается за то, что арест Шлейфера надо признать правильным, ибо, хотя Шлейфер, как меньшевик, и не выступает открыто с призывом против Советской Власти, он своей агитацией за учредительное Собрание, странными намеками на то, что Совет Народных Комиссаров выпустил три миллиарда не известно на что и другими недостаточными приемами, подрывает в массе доверие к Советам и способствует усилению Контр-Революции. Несколько иначе освещает этот вопрос т. Мусатов — он говорит, что массы поправели и этим объясняется успех агитации Шлейфера. Как чл. объединенной партии, Шлейфер не мог вести агитацию против Советов, как таковых, и веских оснований для ареста его нет».
Вторая линия конфликта проходила между большевиками и левыми эсерами. Однако при этом шла активная грызня и между самими большевиками, что больше походило на сведение личных счетов. Например, шла форменная война по вопросу о демобилизации ярославского гарнизона. Одни полагали, что демобилизация гарнизона привела бы к перегрузке расстроенного железно дорожного транспорта и возможному хищению военного имущества. Фракция левых эсеров и часть коммунистов губисполкома настаивали на скорейшем исполнении приказа. Фракция коммунистов Ярославского городского Совета решила приказа не выполнять, а потребовала переизбрания губисполкома. Начался острый и затяжной конфликт между партийными фракциями губисполкома и горисполкома со взаимными обвинениями в контрреволюционности и даже арестами отдельных лиц. «Коммунисты фракции губисполкома и городского комитета партии арестовывают друг друга», — писал в ЦК РКП(б) при ехавший в то время в Ярославль С.М. Нахимсон, который должен был занять пост военного комиссара Ярославского округа.(…)
Кроме этого, отдельный конфликт развивался по линии «наши» и «присланные», что со временем стало приобретать откровенно антисемитский характер. Дело в том, что в Ярославль из Петрограда были присланы Семен Михайлович Нахимсон и Давид Закгейм. Со временем один стал председателям Ярославского губисполкома, а второй — председателем исполкома Ярославского городского совета. Это породило массу недовольных толков о том, что «петроградские евреи узурпируют власть в Ярославле». И что показательно, никто их не считал «неприкасаемыми». Давид Закгейм руководил в Ярославле национализацией банков и предприятий, реквизициями. Накануне восстания он был обвинен недовольными «ярославскими большевиками» в злоупотреблениях при реквизициях и фактически находился под следствием. Семен Нахимсон накануне июльских событий пытался вызвать в Ярославль из Рыбинска отряд латышских стрелков, но его решение не поддержал горком большевистской партии. Политический кризис в Ярославле стал совершенно очевидным, когда начался Третий губернский съезд Советов. 2 июля 1918 года левые эсеры покинули съезд и создали собственный губисполком, параллельный большевистскому (возглавленному С.М. Нахимсоном). В итоге накануне ярославского мятежа в городе сложилось красное двоевластие, хотя правильнее было бы говорить о многовластии.
