Талисманом на войне может стать все, что угодно. Даже обыкновенная ложка. О том, какие суеверия бродили по фронтам Первой Мировой, как они распространялись и пресекались, вы узнаете из книги Юрия Бахурина "Фронт и тыл Великой войны".
Популярность гадалок, гипнотизёров, предсказателей и прочих ремесленников оккультного цеха в Первую мировую превысила все мыслимые пределы, в том числе терпения властей. 9 (22) января 1915 года гадания по руке и на картах попали под запрет. В феврале товарищ министра внутренних дел разослал губернаторам циркуляры с просьбой воспретить бродячим шарманщикам торговлю билетами с предсказаниями о войне и мире – такая разновидность мошенничества тогда была весьма расхожей. В ряде губерний власти наложили вето и на распространение «пророчеств» в печати.
Однако если запретительные меры худо-бедно, но работали в тылу, их действие рассеивалось в прифронтовой полосе. Парадокс заключался в том, что преградой на пути самих суеверий передовая не была. Земля полнилась предрассудками и слухами, и их осмос через мембрану фронта постоянно продолжался.
Офицеры на позициях не меньше дам в мирной России проникались слепой верой в магию чисел, и любые случайные совпадения лишь укрепляли её. «Для убитого недавно подпоручика Б. В. Лопухина фаталистическим числом оказалось число 8. Выступив в поход с полком младшим офицером 8-й роты, участвуя в ряде славных боёв железной бригады, Б. В. был ранен 8 ноября 1914 г. Вернувшись снова в свой полк, находившийся в составе 8‑го корпуса VIII армии, принял на законном основании 8 роту. Приехав в полк 28 февраля, он был убит пулей в сердце через 8 дней, а именно – 8 марта», – иллюстрировала этот феномен газета «Баку» в апреле 1915 года.
Фатализм был свойственен людям на войне ещё до М. Ю. Лермонтова в пору его службы на Кавказе, да и столетие спустя в этом смысле ничего не изменилось. Доктор исторических наук Е. С. Сенявская в своих трудах описывала военного, поставившего жизнь на карту: «Вот, если эту карту убьют – и меня завтра убьют». Карта не подвела игрока за столом, но обманула его – через несколько часов офицер был сражён пулей. Порой неотправленные письма вверялись однополчанам точно завещания, а смерть в бою доводила дело до скорбного конца. Наконец, ошибки писаря было достаточно для попадания живых и здоровых чинов Русской императорской армии в списки убитых.
Опровержение подобных слухов из первых уст – казалось бы, что может быть проще? На деле глазам своим не всегда верили даже насмотревшиеся на смерть солдаты. Офицер И. А. Эйхенбаум, считавшийся павшим, вспоминал впоследствии: «Делая свой утренний обход, я… встречал обалдевших людей. <…> Взял одного в переделку.
– Ты чего бормочешься, как бабка в курятнике?
– Свят… свят… рассыпься… пропади… – глянул тот мимо моего плеча.
– Я тебе так всыплю, что сам рассыплешься, – не выдержал я и тряхнул его за плечо.
– Пошто вы меня трогаете, ваше высокоблагородь, – завопил тот, – ведь вы – мёртвые!
– …Да ведь я живой! Сами видите…
– А кто вас знает… Может, вы, ваше высокоблагородие, ещё с того свету какую проверку делаете…
<…>
Полковой батюшка отец Павел встретил меня радостно и смущённо.
– А я о тебе панихиду отслужил, думал, что преставился тогда…
– Ну, ничего… При таком воскресеньи, отслужи, батя, молебен воскресения.
– Обязательно, обязательно».
Житейская логика норовит объяснить бытовавшие в толще армии суеверия элементарной неграмотностью большинства солдат. Однако такое объяснение было бы не только чересчур простым, но и спекулятивным. Во-первых, сколь угодно блестящее образование и сегодня никому не гарантирует иммунитета от предрассудков. Во-вторых, данные о грамотности новобранцев, собранные МВД за несколько предвоенных лет, показывают – число не владеющих даже чтением и письмом солдат было значительным, но не достигало и половины от общей массы новобранцев и постепенно снижалось.
На большем отрезке времени прослеживаемая в таблице тенденция является ещё более наглядной: сокращение процента неграмотных среди принятых на военную службу мужчин с 78,6% в 1874 году до 32,2% в 1913-м. Частный случай – 85,9% владеющих грамотой призывников в Калужской губернии в 1914–1915 годах и 81% грамотных военнослужащих калужского гарнизона в 1917-м – служит примером высокой степени образованности новобранцев, но не выглядит чем-то невероятным.
Естественно, эта статистика не полна, поскольку исключает из расчёта женщин и всех мужчин непризывного возраста, от детей до стариков. Делать на её основании далеко идущие выводы о грамотности населения России в целом нельзя, но и речь здесь шла не о том. Возвращаясь к суевериям, выскажу предположение иного рода: не неграмотность, а подразумевавшее как минимум навык чтения и письма образование фронтовиков-крестьян могло невольно способствовать распространению предрассудков, реализуясь посредством него.
Например, у нижних чинов весьма распространены были так называемые «святые письма». Эти подражания молитвам считались верным средством уберечься от гибели, ранения, неприятельского плена и прочих горестей и бед. Традиционно в «святых письмах» подчёркивалось, что их копирование и распространение воздастся сторицей, о сокрытии же придётся горько пожалеть: «Кто не будет верить этому письму, тот будет проклят отныне; а кто будет давать списывать и прочитывать письмо, то хотя бы имел столько грехов, сколько звёзд на небе и в море песку или на земле травы, то все будет прощено; а кто это письмо имеет и не дает списывать, тот будет Богом наказан и изгнан из Царствия Божия». Подобные уловки сегодня иной раз встречаются в социальных сетях и спаме, докучающем Интернет-пользователям в электронной почте и службах мгновенных сообщений. Столетие тому назад военная цензура старалась пресекать распространение подобных текстов, благодаря чему часть из них дошла до наших дней, отложившись в архивах. Эффекту, оказываемому этими заговорами на изнуренных войной солдат от сохи, удивляться не приходится. Вот пример «святого письма»: «Во имя отца и сына и святого Духа аминь как Христос. Я. у Р.К.Г.В.К.Н.К… Прошу во имя Бога Иисуса Христа и его крови чтобы мне невредили пули пускай они будут золотые серебреные аловяные, чугунные железные и стальные, Бог в небесах сохранит меня… В + Р + У + У + У + К + У + Н + Р + К + В + У + К».
Помимо этого, фронтовики Первой мировой нередко уповали на талисманы и амулеты. Будучи обычным явлением в мирной жизни, вера в сверхъестественную силу заветных безделиц на войне становилась в разы истовее. Она грибницей врастала в мировоззрение людей в окопах, творя из слухов истории обретения едва ли не священных реликвий. «Религиозное настроение находит чудесное», – выразился один из журналистов той поры, описывая невероятное спасение офицеров-артиллеристов во время дела на Бзуре в феврале 1915 года. Немецкий снаряд угодил в окоп, однако не разорвался. Людей в траншее будто бы спасла от гибели статуэтка Спасителя, блеснувшая металлом в толще взрытой снарядом земли.
Карикатура из британского журнала. Кайзер требует, чтобы солдат служил германии и после смерти.
Ну а летом 1917 года в совершенно секретную сводку сведений о противниках, поступившую в Главное управление Генерального Штаба (ГУГШ), была включена заметка о фабрике по переработке человеческих трупов. Немцы якобы построили её на оккупированной территории Бельгии, близ Сен-Вита. На строжайше изолированном от внешнего мира предприятии велась добыча стеариновых и жировых веществ из тел убитых солдат. Связками по четыре они доставлялись на фабрику в товарных вагонах и путем омовения, дезинфекции, варения и перегонки обращались в «особое вещество»… Учредителем называлось акционерное общество «D. A. V. G. – Deutsche Abfallverwertungs Gesellschaft» с основным капиталом в 5 миллионов марок. «Всё же, немцы не выставили вполне убедительных опровержений, и заявляют только, что в 70‑ти километрах от указанного бельгийцами завода существует фабрика для выделки жировых веществ из трупов животных, и что такой же фабрики для обработки человеческих трупов не существует», – добавлялось в сводке. Только в 1920‑х стало известно, что британская военная разведка распространяла этот слух, стремясь деморализовать кайзеровские войска. За чистую монету его приняли и российские агенты.