Императоры Китая осуществляли свое правление под различными девизами. Если бы и исторические периоды СССР получали названия, то первая половина восьмидесятых, скорее всего, вошла бы в историю как правление под девизом «Постоянство смерти и великие похороны».
Раз мы начали рассказ о смертях замечательных людей с Брежнева, то логично было бы продолжить рассказ о «пятилетке пышных похорон» и поговорить об Андропове...
После 18 лет правления Леонида Ильича Брежнева, скончавшегося в ноябре 1982 года, пост Генерального секретаря ЦК КПСС занял бывший глава КГБ Юрий Владимирович Андропов. Надежд на преемника Брежнева было много — как у сторонников «сильной руки», так и у сторонников перемен. Конечно, еще задолго до смерти «бровеносца», который, по словам главного врача Кремля Евгения Ивановича Чазова, перестал быть дееспособным как руководитель страны еще в 1976 году, в Политбюро началась активная борьба за будущую власть. Смерть Суслова явно обозначила двух «лидеров» гонки: Константина Черненко и Юрия Андропова. И главным аргументом группы Черненко стало состояние здоровье Андропова: они попытались представить более вероятного кандидата смертельно больным человеком — для некоторых не была секретом хроническая почечная недостаточность главы КГБ.
Нужно сказать, что почки у Андропова были не в порядке еще в молодости. Когда началась Великая Отечественная война, Юрий Андропов уже был номенклатурным комсомольским работником в Карелии. И одной из причин того, что его не отправили в партизаны, были как раз больные почки. Но не единственной:
«Юрий Владимирович сам не просился послать его на войну, в подполье или партизаны, как настойчиво просились многие работники старше его по возрасту. Больше того, он часто жаловался на больные почки. И вообще на слабое здоровье. Был у него и еще один довод для отказа отправить его в подполье или в партизанский отряд: в Беломорске у него жила жена, она только что родила ребенка. А его первая жена, жившая в Ярославле, забрасывала нас письмами с жалобой на то, что он мало помогает их детям, что они голодают и ходят без обуви, оборвались (и мы заставили Юрия Владимировича помогать своим детям от первой жены). ...Все это, вместе взятое, не давало мне морального права. послать Ю.В. Андропова в партизаны, руководствуясь партийной дисциплиной», — писал первый секретарь ЦК КП(б) Карело-Финской ССР в 1940—1950 годы Геннадий Куприянов.
Отметим, что свою «партизанскую» медаль Андропов все-таки получил — за руководство партизанским движением.
Серьезные проблемы со здоровьем впервые возникли у Юрия Владимировича четвертью века позже. В 1966 году его госпитализировали с подозрением на инфаркт миокарда и артериальную гипертензию. Такой диагноз поставили в 4-м Главном управлении, которое лечило первых лиц государства. Если бы диагноз подтвердился, Андропова ждали бы инвалидность и конец карьеры. Но именно тогда взошла звезда Евгения Чазова. Он вместе с академиком Евгением Тареевым, зная о проблемах с почками у Андропова, предположил малоизвестное советским врачам заболевание — альдостеронизм, повышенную секрецию гормона альдостерона. Назначение препарата альдактона нормализовало давление и привело в норму кардиограмму. Андропов продолжил карьеру, а Чазов стал начальником 4-го управления.
Пятнадцать лет поддерживал главный кремлевский врач состояние Андропова (и именно он поручился за Андропова перед слабо соображающим Брежневым) — и тот все же смог дождаться вершины карьеры и стать генсеком.
Однако в 1983 году все проблемы резко усугубились. Почки прекратили работать. Пришлось ставить аппараты «искусственная почка» не только на даче, в квартире и в кабинете у генерального секретаря, но и на даче в Подмосковье, и по маршруту прогулок на госдаче в Крыму.
Кстати, в том же году и Черненко перестал представлять для Андропова угрозу: в августе страдающий эмфиземой член Политбюро отправился в Крым набираться сил. И тут его друг, министр внутренних дел Виталий Федорчук, прислал в подарок копченную в домашних условиях рыбу.
Охрана не проверила качество продукта, поступившего от самого министра. Рыба оказалась с ботулизмом. Черненко слег с тяжелейшим отравлением, Чазов с пульмонологом Александром Чучалиным с трудом вытащили его с того света, однако восстановиться Черненко не смог уже до конца жизни.
Но вернемся к Юрию Владимировичу. Нужно отдать должное: он в целом доверял науке и медицине, все-таки именно они поддерживали его работоспособность целых 15 лет. И Андропов посылал по известному маршруту некоторых помощников, перешедших к нему от Брежнева, которые так и пытались отправить его то к Джуне Давиташвили, то к какому-то другому экстрасенсу.
Однако погубила Андропова именно усталость от медицины — и снова Крым. Через месяц после эпизода с Черненко, в сентябре, Андропов поехал отдыхать в те же места. Высшее медицинское руководство страны строго предупредило всех в Крыму и самого Андропова, что Юрий Владимирович должен строго соблюдать режим, быть максимально осторожным в отношении переохлаждения и возможных инфекций.
По воспоминаниям Евгения Чазова, генсек, видимо, сильно устав от врачебной опеки, фактически сбежал на самостоятельную прогулку и сентябрьским вечером несколько часов погулял по осеннему лесу, а потом, устав, какое-то время посидел на гранитной скамье. Вскоре он сам почувствовал озноб. Началась финальная стадия болезни.
Поскольку врачам, работавшим на госдаче, всегда говорили, что самое страшное для главы государства — это простуды и инфекции, все медицинские силы страны подняли по тревоге. За Чазовым, который был в этот момент на приеме в ГДР, где он получал звание доктора Honoris Causa Университета Йены, прислали правительственный Ил-62.
«Я уже собирался на прием, который давал в мою честь университет, когда вдруг появился человек в немецкой военной форме и передал, что меня срочно просили соединиться с Москвой по специальной связи. [...] Сквозь треск и писк специальной международной линии я услышал далекий голос Крючкова, который просил меня срочно вылететь из Йены прямо в Крым. [...] В Симферополь мы прилетели поздно ночью. Самолет остановился, чтобы не привлекать внимания, вдали от здания аэропорта. [...] Я понимал, что произошло что-то неординарное, если меня срочно ночью вытащили сюда из Германии. Ясно, что это связано со здоровьем Андропова. Неужели мы теряем лидера страны всего лишь через 10 месяцев после избрания?»
На следующее утро у Андропова началась флегмона: на фоне сильного ослабления иммунитета золотистый стафилококк начал пожирать подкожную клетчатку, превращая ее в гной. Это отчасти похоже на гангрену — только гангрена развивается в мышцах, а флегмона — под кожей, поэтому при своевременном вмешательстве можно обойтись без ампутации.
Андропова доставили в Москву, где его прооперировали лучшие хирурги. Операция прошла успешно, все участки флегмоны удалось удалить, не дав ей распространиться. Однако организм генсека был настолько ослаблен, что послеоперационная рана не заживала. Вроде бы восстановившись, Андропов снова перестал ходить. Рана не заживала, усиливалась интоксикация организма. Наш герой начал понимать, что, скорее всего, ему не выкарабкаться. Он даже как-то сказал Чазову: «Наверное, я уже полный инвалид».
Увы, «пятилетка пышных похорон» на этом не закончилась. Еще до трагического финала к умирающему Андропову, лежавшему без сознания, привели для символического «прощания — передачи власти» смертельно больного Константина Устиновича Черненко. Несмотря на то, что все высшее руководство страны знало о состоянии Черненко, главой страны выбрали именно его. Естественно, ненадолго.