Мы уже открыли предзаказ на монументальную книгу Юрия Бахурина «Фронт и тыл Великой Войны».
Пока книгу готовят к выпуску, делимся отрывками из нее. Вот, к примеру, замечательная история о «сапожном голоде». Слово Юрию Бахурину.
Писатель и военный корреспондент Е. Н. Чириков буквально звонил в колокол, взывая к соотечественникам в одном из первых номеров «Русского слова» за 1915 год: «Хорошая и тёплая обувь на солдатских ногах ныне так же важна, как пушки, пулемёты, аэропланы… Сапоги, сапоги, сапоги! Бросьте все эти “ёлки в окопах”, – шлите сапоги, одни сапоги… Без сапог нельзя воевать… Спешите!». А вот несколько цитат из писем с передовой год спустя:
«Обувают нас не в сапоги, а выдают ботинки, а пехотным лапти выдают…».
«Ходим наполовину в лаптях, над нами германец и австриец смеются – возьмут в плен кого в лаптях, с него лапти снимут и вывесят на окоп и кричат: “Не стреляйте в лапти свои, за что вы их бьёте?..”.
«Привезли лаптей два воза, доколе вот такой срам – войско в лаптях, до чего довоевали…».
«Солдаты сидят без сапог, ноги обвернуты мешками…».
Конечно, фронт и тыл, пусть и ближний, – суть две большие разницы. Сапоги могли не довезти до позиций, но уж в тыловых-то частях в них не должно быть столь острой нехватки! Так подсказывает элементарная логика, отталкиваясь от указанных ранее цифр. На деле же командующий Казанским военным округом генерал от инфантерии А. Г. Сандецкий в начале июля 1915 года снарядил из запасных батальонов на фронт пополнение в 32 240 ратников. Округ смог обуть тех только в лапти, что послужило поводом для обращения генерала Сандецкого непосредственно к начальнику Генерального штаба.
Поскольку фотографирование было в русской армии большой редкостью, солдаты подходили к процессу с большой ответственностью и старались выглядеть получше. Впрочем, даже на парадных снимках видно, что сапоги у этого солдатика основательно поношены.
Маршевые роты встречали на фронте как обычно, по одёжке и обувке, изношенным и частично рваным. Командир 38‑го запасного батальона в конце августа (начале сентября) 1915 года увещевал офицеров: «При выдаче новых казённых сапог нижним чинам разъяснять, чтобы выдаваемые им сапоги носили бережно, так как при отправлении их с маршевыми ротами вторично им сапоги выдаваться не будут». Обновкам и впрямь было неоткуда взяться: с 1 (14) января 1915 года на довольствие армии оказалось отпущено 18,4 миллионов пар сапог, или 64,7% от необходимого количества. Треть всей Русской императорской армии в тяжелейший период войны осталась без сапог. Почему?!
Наиболее ёмкий и лаконичный ответ дал ещё генерал Головин в своём классическом труде: «Сказался недостаток кож, недостаток дубильных веществ для их выделки, недостаток мастерских, недостаток рабочих рук (сапожников)». Остановлюсь на каждом из перечисленных им пунктов.
Прежде всего – да, кожи на местах становились чем дальше, тем всё более дефицитным сырьём. Цены на них постоянно росли, осенью 1915 года добравшись до ошеломительных значений: 7 рублей за 1 килограмм подошвенной кожи и 4 рубля 27 копеек за кило обыкновенного мостовья. Не случайно в ноябре Министерство торговли и промышленности заморозило расценки на кожевенное сырьё и производящиеся из него полуфабрикаты. По фиксированным ценам государство и планировало рассчитываться за военные заказы. Завышение же ценников теперь светило дельцам запретом на занятие коммерцией, а то и без малого полутора годами за решёткой. Остаток сырья после выполнения заказа тоже должен был прямо на месте сдаваться земским или городским управам, и идти на изготовление сапог. Вывозить в другие губернии и реализовывать там можно было только явный избыток.
Тем не менее, к началу 1916 года насущной необходимостью стало снимать шкуры с порционного скота после забоя. Приказ армиям Юго-Западного фронта № 874 от 23 января (5 февраля) 1916 года предписывал самым тщательным образом собирать и засаливать их. Правда, и соль тоже следовало беречь: «В видах экономии для засолки шкур по мере возможности следует утилизировать соль, остающуюся от солёного сала в бочках, где таковая имеется». Спустя ещё немного времени вышел приказ свежевать и трупы лошадей, кроме павших от заразных болезней. Сбором сырья ведали продовольственные магазины при корпусах и армиях, либо этапные коменданты. Собирать удавалось не всё, и тысячи шкур гнили прямо на фронте из-за банального недостатка дубильных веществ.
До Первой мировой войны Россия ввозила ¾ их используемого в промышленности объёма из-за границы, притом четверть этого импорта приходилась на Германию. Теперь требовалось срочно наладить собственную добычу дубильной кислоты. Наиболее богатой танидными растениями в империи была флора Кавказа. Туда снаряжались научные экспедиции, на частных дубильных предприятиях ставились многообещающие опыты. Это начинание к весне 1916 года понемногу сошло на нет, но Всероссийское общество кожевенных заводчиков всё же успело организовать ряд опытных станций.
Теперь касаемо мастерских: да, их в России было немало. Однако в 1915 году крупные обмундировальные мастерские Варшавского, Двинского и Киевского военных округов были вынужденно эвакуированы в тыл. Возобновление ими работы на новом месте привело к спаду производительности, на склады стало поступать меньше имущества вообще и сапог – в частности. Далее – материала не хватало на всех. Кое-где властям пришлось запрещать работу с кожами без особого разрешения, а то и кредитовать трудящихся на армию мастеров. Сапожникам надлежало изготавливать по две пары сапог в неделю из имеющегося сырья. Занимавшиеся приёмкой готового товара комиссии должны были заодно и расплачиваться с производителями. Вот только размер оплаты не мог устроить последних, уже на начало 1915 года трудившихся себе в убыток. Брак обуви стал шириться и разрастаться. 16 (29) февраля 1915 года петроградский градоначальник генерал-майор князь А. Н. Оболенский просил тверского губернатора Н. Г. Бюнтинга привлечь сапожников-бракоделов к ответу перед судом. Кустари в Кимрах выделывали сапоги из дешевой кожи, картона и стружки, а затем сотню пар такой обуви закупила 3‑я батарея 7‑й стрелковой артиллерийской бригады. Вредительство и растрата казённых денег, как они есть – шутка ли! Несколькими месяцами позднее общественная приёмная комиссия в Ростове-на-Дону под председательством полицмейстера М. С. Иванова оказалась бдительнее: ею были забракованы сапоги с картонными задниками и подкладкой из бересты. Конечно, такая обувь не отвечала принятым в армии стандартам качества.
Порой не чурались афер и сами военнослужащие: например, двое ушлых солдат в Галиции заставляли еврея купить у них пару сапог. Тут как тут третий рядовой под личиной жандарма принимался грозить обывателю карами за скупку казённого имущества. Тому приходилось не только возвращать навязанную обувь, но ещё и приплачивать рэкетирам за собственное спокойствие. Притом нельзя сказать, что власти относились к подобному снисходительно. Следуя требованиям главных начальников Двинского и Минского военных округов (инженер-генерала князя Н. Е. Туманова и генерала от кавалерии барона Е. А. Рауш фон Траубенберга соответственно), гродненский губернатор В. Н. Шебеко в начале 1915 года указал полиции всерьёз взяться и за торгующих обмундированием и обувью военнослужащих, и за скупщиков. Последним при поимке с поличным грозил штраф в размере до 3 000 рублей или трёхмесячное тюремное заключение. Однако подобные меры не могли полностью искоренить купли-продажу экипировки как явление.
Наконец, призыв в Действующую армию не миновал и сапожников. Они продолжали заниматься привычным ремеслом на передовой.
Ещё больше интересных историй о Первой Мировой в книге «Фронт и тыл Великой войны», заказать которую можно прямо у нас на сайте.