Глава из книги Алексея Паевского и Анны Хоружей «Нобелиаты»
У Марии было три сестры: Зофия, Бронислава, Хелена — и брат Юзеф. Отец ее, Владислав Склодовский, был учителем, директором мужской гимназии в Варшаве.
Несмотря на то что сейчас Марию мы воспринимаем во многом через призму романтических отношений и брака с Пьером Кюри, в молодости девушка терпеть не могла мужчин. Дело в том, что когда она с отличием окончила школу, то не смогла пойти учиться сразу, поскольку семья Склодовских хоть и относилась к интеллигенции (мать — тоже педагог), но сильно нуждалась. После смерти жены от туберкулеза Владиславу Склодовскому приходилось обеспечивать пятерых детей, и сестры Мария и Броня (Бронислава) договорились о том, что сначала высшее образование получит одна, а другая найдет работу и поможет заплатить за учебу, а потом они поменяются местами.
Семья Склодовских
Юная Мария страстно любила науки, поэтому, чтобы окончательно не растерять знания, устроилась гувернанткой в дом одного богатого польского государственного деятеля. И тут произошла история, которая стара как мир: в нее влюбился ее же собственный ученик, который, к слову, был ненамного младше. Девушка ответила взаимностью, и молодые люди решили вступить в брак, на что отец семейства, задумавший женить сына как можно выгоднее, ответил яростным отказом. Юноша, будучи слабохарактерным, поддался воле родителя, а Мари осталась с разбитым сердцем и дала себе клятву больше никогда не смотреть в сторону мужчин.
Так и продолжалось, пока она, успешно окончившая Сорбонну (девушкам в Варшавском университете учиться было запрещено) и ставшая там первым преподавателемженщиной, не встретила в 1894 году в гостях у одного знакомого физика-эмигранта из Польши Пьера Кюри. Он к тому времени уже возглавлял лабораторию при Муниципальной школе промышленной физики и химии. Не то чтобы это была любовь с первого взгляда, но Пьер, обладавший недюжинным умом и утративший всякую надежду найти увлеченную наукой девушку, сразу обратил внимание на худощавую Марию (из-за постоянной учебы та иногда даже забывала есть), с запавшими от усталости глазами, но выразительным взглядом, который горел неистовым интересом, когда обсуждения касались физики. Тем более девушка в те времена занималась явлениями намагниченной стали, а молодой человек проводил эксперименты по зависимости магнитных свойств разных веществ от температуры («точкой Кюри» назван один из терминов в этой области).
Об их браке и совместных исследованиях радиоактивности, продлившихся меньше десяти лет, рождении двух дочерей, открытии двух новых элементов (радия и названного в честь родины Марии полония) и Нобелевской премии по физике 1903 года мы подробно рассказали в предыдущей статье. Повествование закончилось нелепой гибелью Пьера Кюри под колесами экипажа в 1906 году.
_1.jpg)
Супруги Кюри за работой
После похорон мужа Мари взвалила на себя все то, что прежде супруги делали вдвоем: науку, воспитание детей, преподавание. В мае 1906 года Сорбонна предложила ей опустевшую профессорскую кафедру физики Пьера. Так Мария стала первой женщиной — профессором Сорбонны (формально — «исполняющая обязанности профессора кафедры»).
В науке же Мария сосредоточилась на радии и на медицине. Для начала ей нужно было получить металлический радий, чтобы окончательно доказать, что он является химическим элементом. В этих исследованиях ей помогал физик и химик Андре Дебьерн. Успех пришел в 1910 году. Металлический радий был получен, и одновременно Кюри предложила образец радия в Международную палату мер и весов как эталон радиоактивности. Сейчас единица радиоактивности и называется кюри (много позже, уже после смерти обоих супругов, в их честь назовут и химический элемент номер 96, кюрий).
За год до этого Кюри (формально — Парижский университет и Пастеровский институт) основала Радиевый институт, в котором начались работы по медицинскому применению радия: ведь столь сильный источник рентгеновских лучей можно применять в медицинских установках. Мария заняла в нем должность директора отделения фундаментальных исследований и медицинского применения радиоактивности. Фактически Мария Кюри и стала основателем всей медицинской практической радиологии, сейчас выросшей до усовершенствованного рентгена, компьютерной, магнитно-резонансной и позитронно-эмиссионной томографии.
В том же 1910 году, в котором был выделен радий, случился шумный скандал: Кюри, первую из женщин, выдвинули в члены Французской академии наук, пожалуй самой консервативной научной организации в мире. Дебаты шли несколько месяцев; уже в 1911 году Марию «прокатили» на выборах с перевесом всего в два голоса, но скандал получился сильный.
Мария Саломея Склодовская, как звали ее при рождении, входит еще и в «расширенный» список нобелевских лауреатов, являющихся нашими соотечественниками, среди которых, например, первооткрыватель стрептомицина Зельман Ваксман. Дело в том, что она родилась на территории Российской империи, 7 ноября 1867 года. Ведь тогда Царство Польское было частью России.
Однако осень 1911 года принесла Кюри неслыханный прежде успех: Нобелевский комитет отметил ее второй премией, на этот раз по химии, за открытие и выделение радия и полония.
Интересное наблюдение: Кюри номинировалась на премию всего пять раз. Три раза по физике (два — в 1902-м и один — в 1903-м) и два раза по химии (оба раза — в 1911-м). И все. Таким образом, ее можно считать едва ли не самой эффективной в этом отношении претенденткой: пять номинаций — две премии. Сама же она номинировала два раза: Джозефа Томсона и Анри Пуанкаре. Первый лауреатом стал, а второй, несмотря на 51 номинацию, — нет (отметим, что сам Пуанкаре активно продвигал на премию по физике создателей авиации: первых авиаторов и авиаконструкторов братьев Райт, Анри Фармана и Габриеля Вуазена).
Но даже вторая премия не заставила Марию прекратить работу. Она продолжила заниматься исследованиями в области радиологии, и, когда началась Первая мировая война, эти труды получили массовое применение. Пулевые, осколочные, шрапнельные ранения — самые массовые причины безвозвратных потерь. И именно Мария Кюри, теперь уже директор Службы радиологии Красного Креста, организовала производство рентгеновских аппаратов для фронта, ездила на передовую обучать персонал поиску пуль и осколков в раневом канале по рентгеновскому снимку. Все средства от нобелевских премий она вложила в свою работу, и, если честно, было бы не удивительно, если бы Мария стала трижды или четырежды лауреатом — премии по медицине или премии мира она была вполне достойна. Тем более что после войны она суммировала свой боевой опыт в обстоятельной монографии «Радиология и война», вышедшей в 1920 году.
Мария Склодовская-Кюри за рулём мобильной рентгеновской установки
Увы, на свою беду, Мария совершила и еще одно медицинское открытие, связанное с радиацией, — лучевую болезнь. Последние десятилетия жизни она медленно и мучительно умирала. До поры до времени единственным проявлением болезни были руки, покрытые плохо заживающими ожогами. Но Пьер Кюри даже в своей нобелевской лекции говорил о том, что это — признак перспектив использования радия в медицине для лечения опухолей.
Пока организм молод, он справляется с крупными дозами радиации более-менее неплохо, но время идет, излучение в организме суммируется, количество ошибок в ДНК накапливается в геометрической прогрессии, и начинают происходить изменения. Это время называется периодом формирования патологического процесса и обычно занимает до 3–5 лет, в зависимости от дозы. Затем, если воздействие радиации не прекращается, болезнь последовательно проходит все фазы развития: от I, легкой, до последней, IV, очень тяжелой.
Судя по жизнеописаниям, предвестники хронической лучевой болезни начали появляться у супругов еще в 1900-х годах, до получения премии. Они проявлялись в незначительном спаде жизненных сил, чуть более быстрой утомляемости и склонности к простудным заболеваниям и ОРВИ. Но, конечно же, исследователи не обращали на это внимания и были полностью поглощены работой. Возможно, кстати, изменения отчасти повлияли на внимательность Пьера, из-за чего он и попал под колеса конной повозки.
Мария Склодовская-Кюри в последние годы жизни
Но непонятная хворь одолевала Марию все больше, будто пожирая ее изнутри. Всяческие анализы, которые ей приходилось сдавать по требованию докторов, показывали, что она здорова. Однако организм Марии так не считал и последние несколько лет жизни буквально «катал» исследовательницу на «американских горках»: она то чувствовала себя лучше, то не могла найти силы встать с постели (кстати, в Америку Кюри ездила дважды, чтобы принять в дар две порции в один грамм радия, обеспечившие работу ее института). В периоды временного благополучия она замечала сердцебиение, а иногда описывала свое состояние так: «Меня бросает то в холод, то в жар без видимых на то причин».
Сотрудники института замечали, что настроение ее менялось почти мгновенно: она могла впасть в гнев, а сразу после мирно обсуждать какие-то детали рабочего процесса. При этом дочь Ева пишет, что Мария плохо спала, сильно похудела, часто жаловалась на сильные головные боли, отсутствие аппетита и периодическую невозможность что-то вспомнить.
За это время ее наблюдали наиболее именитые доктора Франции, Австрии, Германии, но никто не мог поставить внятного диагноза и тем более найти причину. Так продолжалось до того, пока Марии не стало совсем плохо. Весной 1934 года консилиум медиков пришел к выводу, что очередное ухудшение — это рецидив когда-то перенесенного туберкулеза, и отправил ослабленную женщину в горы, что стало для нее роковым решением.
4 июля 1934 года Марии Кюри не стало. Ее лечащий врач, доктор Тобе, сделал в дневнике запись: «Болезнь — скоротечная злокачественная анемия. Костный мозг не дал реакции, возможно, вследствие перерождения от длительной кумуляции радиоизлучений».
Так своей жизнью и смертью великая исследовательница указала на опасность радиации.
Рабочие дневники Пьера и Марии Кюри до сих пор хранятся в свинцовых ящиках: и сто лет спустя они сохраняют сильную радиоактивность. Изучавший их муж дочери супругов Ирен, Фредерик Жолио-Кюри (о нобелевских лауреатах Ирен и Фредерике Жолио-Кюри мы расскажем в свою очередь), сделав фотографию одной из страничек дневника, увидел, что на фотопластинке проступило темное овальное пятно: радиоактивный отпечаток пальца Марии Склодовской-Кюри.