Фронт и тыл Великой войны. Химия и смерть: атака мертвецов

06.08.2018 18:00
Поделиться:
Фронт и тыл Великой войны. Химия и смерть: атака мертвецов

Сегодня, в день очередной годовщины «Атаки мертвецов», имевшей место в ходе обороны крепости Осовец, предлагаем вам небольшой отрывок из книги Юрия Бахурина «Фронт и тыл Великой войны», которая скоро выйдет в нашем издательстве:

В том же июле (1915) состоялся, пожалуй, самый знаменитый на сегодняшний день бой на Русском фронте Первой мировой войны. Конечно же, я имею в виду «атаку мертвецов» – контратаку воинов 8‑й, 14‑й и возглавившей ее 13‑й рот 226‑го пехотного Землянского полка в ходе обороны крепости Осовец. 24 июля (6 августа) 1915 года немцы предприняли газобаллонную атаку передовой позиции русских войск, после чего к ним под огневым прикрытием артиллерии выдвинулся ландвер. Большинство защитников Сосненской позции было отравлено и выведено из строя, а сама она – занята противником. Его дальнейшее продвижение и сорвала храбрая контратака русской пехоты. 13‑я рота во главе с подпоручиком В. К. Котлинским вышла навстречу немецкой цепи и ринулась в штыки. Неприятель бежал, оставив занятые траншеи. Увы, отважный офицер Котлинский во время контратаки был смертельно ранен и посмертно награжден орденом Св. Георгия 4‑й степени.

Звучным названием «атака мертвецов» этот бой обязан одному из первых историографов обороны Осовца профессору С. А. Хмелькову, писавшему: «13‑я рота, встретив части 18‑го ландверного полка, с криком “ура” бросилась в штыки. Эта атака “мертвецов” настолько поразила немцев, что они не приняли боя и бросились назад…». Из военно-исторического труда конца 1930-х яркая фраза 70 лет спустя перекочевала в прессу и произвела фурор. О боях за Осовец нынче слышал, наверное, каждый, чему впору только порадоваться. Другое дело, что превращение истории в бренд неизбежно сказывается на достоверности ее воспроизведения вновь, и вновь, и вновь. Следующее описание солдат 13‑й роты авторства современного журналиста порой уже считается свидетельством из уст современника / очевидца / участника контратаки: «Со следами химических ожогов на лицах, обмотанные тряпками, они харкали кровью, буквально выплевывая куски легких на окровавленные гимнастерки». Очень яркий образ, несомненная удача его автора В. Воронова. Однако здесь не менее важна причина столь тяжелого физического состояния русских солдат, идущих в контратаку не через эпицентр ядовитого облака, а в стороне от него: отсутствие сколь-либо надежных средств индивидуальной защиты от БОВ.

Впрочем, следует сказать, что на старте химической войны их толком не было ни в одной из армий. Немцы – и те поначалу обходились тканевыми повязками. Русские химики следовали тем же путем, что и их союзники и противники. Согласно распоряжению Верховного начальника санитарной и эвакуационной части, с конца весны 1915 года на фронт начали поступали марлевые маски, пропитанные раствором тиосульфата натрия, при реакции с хлором выделяющего летучий и ядовитый оксид серы. Вряд ли кому-то из фронтовиков не терпелось проверить себя на прочность двойным отравлением. Скомканные защитные повязки летели под ноги и развешивались на ветвях смеху ради, поскольку казались ни на что более не годными.

В какой-то момент побочный эффект «антихлора» был нейтрализован добавлением в пропитку масок карбоната натрия – проще говоря, соды. Поддерживать повязку влажной был призван глицерин. Однако и этого оказалось недостаточно: хлор поражал не только легкие и верхние дыхательные пути, но также слизистую оболочку глаз, и все равно проникал под маски сквозь неизбежные щели и складки ткани. Конечно, во время газовой атаки даже самая несовершенная преграда от клубов ядовитого тумана была лучше ее отсутствия, будь это хоть смоченная водой или политая мочой портянка. Но проблема требовала надежного и безотказного решения, а не сколь угодно тщательно отрепетированных импровизаций.

Мы используем файлы cookie. Продолжив использование сайта, Вы соглашаетесь с политикой использования файлов cookie, обработки персональных данных и конфиденциальности. Подробнее