Отрывок из книги "Бич Божий. История чумы"
А это что за странная процессия полуголых людей с фанатичным огнем в глазах, истерзанных, шатающихся, со струпьями и сочащимися ранами на грязных и потных телах? На беглецов не похожи. Целенаправленно бредут в самый эпицентр эпидемии, распевая псалмы. В лицах их — мрачная решимость спасти мир, в руках — окровавленные хлысты с острыми железными наконечниками, и они хорошо помнят, зачем взяли их в руки. Этим недосуг думать о карантинах и игре в прятки с черной смертью. Эти рассчитывают спастись иначе и спасти всех. Чума не страшна тем, кто мнит себя всесильными. Ими движет Идея. Они говорят, что стараются заслужить милость Божью, но на самом-то деле считают, что их устами говорит Бог. Они нашли виноватых, и виноватые эти — священнослужители. Хотя есть и другие, и несть им числа. Это еще одно воплощенное противодействие чуме — члены движения флагеллантов. Они же — самобичеватели.
Питер ван Лар. Флагелланты, 1635 г.
По сути, они — не что иное, как своеобразная секта, собравшая под свое крыло фанатиков определенного рода, выходцев из «мирян», психоз у которых выражался не хаотично, как придется, а планомерно, массово и религиозно. Одна из тех многочисленных ересей, которыми кишело Средневековье. Аскеты-фанатики основали религиозное течение, распространившееся со скоростью и неотвратимостью самой чумы. Считается, что основоположником движения был святой Антоний Падуанский (1195–1231 гг.), а «подхватил инициативу» в Италии эремит Райнер. Кстати, эремиты — это католический монашеский орден (нищенствующий, что немаловажно), образованный в 1256 г. из итальянских отшельников по инициативе папы Александра IV по образу и подобию доминиканцев, видимо, чтобы хоть как-то призвать нищенствующие группки «раздолбаев от религии» выполнять хоть какой-то устав. Сохранилось описание зарождения этого движения, оставленное нам монахом, святым Иустинианом из Падуи: «Когда Италия была охвачена различного рода преступлениями, прежде всего, появилось до тех пор неизвестное чувство страха у жителей Перузы, охватившее затем римлян, а с течением времени и всех итальянцев. Страх этот ближе всего подходил под понятие суеверия. Люди были преисполнены невероятного ужаса, ожидали чего-то странного от Бога, и положительно все без исключения, молодые и старые, вельможи и простонародье, расхаживали в обнаженном виде по улицам, не испытывая никакого стыда. Знакомые и незнакомые выстраивались в два ряда и представляли собою нечто вроде процессии. У каждого в руке находилась плеть из кожаного ремня, которым „демонстранты“ с особым рвением „угощали“ друг друга. При этом отовсюду раздавались душераздирающие стоны и вопли, все молили Бога и Деву Марию простить их, принять раскаяние и не отказать в покаянии...».
С приходом Черной смерти в Западную Европу в XIV веке чудовищность происходящих событий, стремительное ее распространение, неуверенность даже в сегодняшнем дне, а не то, что в завтрашнем, вызывали странные формы религиозного мировосприятия и быстрое пополнение рядов секты. Скоро численность итальянской секты флагеллантов перевалила за десять тысяч человек, и ее последователи стали появляться в Баварии, Эльзасе, Польше и далее. Это не значит, что они передвигались колонной в десять тысяч человек, отнюдь, но отдельные группки эмоционально заряженных людей переполошили всю Европу, придавленную бременем чумы. Они считали себя спасителями, а самоистязание было необходимо для прочувствования мук Христа, получения человечеством нового шанса на иное, более благоприятное развитие (да, замахивались они на глобальные вопросы). Ну, и, видимо, потому, что, как бы сейчас сказали, без мазохизма там не обошлось, так как все заветы выполнялись членами секты с явным удовольствием.
Франсиско Гойя. Процессия флагеллантов, 1812–1814 гг.
Сотни групп перемещались неустанно по охваченной чумой Европе, но совсем не волнуясь о своей участи. Их цель была выше — они считали, что «все христианство ожидает вечная смерть», если они его не спасут. По сути, они объявляли себя посредниками с Богом, минуя церковь. То есть виноватыми в Черной смерти они сами для себя признали «обычных» священнослужителей, которых Бог, видимо, перестал слушать из-за их прегрешений. Потом нашлись и другие виноватые. Известно, что в 1349 г. группа из 200 человек заявилась в германскую Спиру, и добросовестно обучила местное население «методам работы», так сказать, на личном примере. Что же они делали?
Дважды в сутки — утром и вечером, выстроившись попарно, шествовали они по улицам города под неумолкающий звон колоколов и радостно-сочувствующие крики местного населения, пели псалмы, а, дойдя до заранее определенного места, приступали к основной части «показательных выступлений». Для этого следовало обнажиться по пояс сверху (полотняные куртки, бывшие на них, как правило, легко было скинуть), и разувались. Далее — ложились на землю, но не как попало, а сформировав из тел фигуру креста, каждый же отдельно человек укладывался в позу, символически (по договоренности) обозначавшую его грех (видимо, чтоб Богу сразу было видно сверху, кто чем провинился): клятвопреступники ложились на бок и поднимали вверх три пальца, изменившие супругам — ложились лицом вниз и так далее. Их собрат, в роли исполнителя наказания как следует «отделывал» всех по очереди хлыстом, помогая им потом подняться и провозглашая что-то вроде: «Встань, прошедший чрез пытки чести, и остерегайся от дальнейших грехов». Но на этом публичное покаяние еще не заканчивалось, это было бы слишком просто. Когда все уже получили «свою дозу» плетей от экзекутора и поднялись на ноги, они под пение псалмов начинали увлеченно лупцевать друг друга, громко взывая в небеса о прекращении эпидемии Черной смерти. Очень показательно, за что народ, совершенно лишенный, кстати, других зрелищ, их и любил. А для узкого круга, только для членов секты, проводилось еще одно, третье в день мероприятие по самобичеванию, уже без зрителей.
Флагелланты очень строго относились друг к другу в плане соблюдения ритуалов, вплоть до изгнания из своих рядов, при отступлении от обрядов, а их новые псалмы были преисполнены святости. Церковь пришла в смущение: ни бурного одобрения народа, ни такой религиозности от самих сектантов она не ожидала, но чувствовала: что-то во всем этом назревало отчетливо не то. Власти и правительство тщетно пытались эти шествия запрещать, ведь еще раньше было ясно, что чума от шествий только усиливается. Не удивительно, что от попыток их запретить самобичеватели нашли еще больше воодушевленных последователей.