Улица Ленина, бюст Ильича
Пьяная кодла бредет, хохоча...
<...>
...и освещал их блистающий бич,
Как улыбается в тучах Ильич.
(Андрей Добрынин)
Я даже не могу сказать, что мне понравилась эта книга, роман Сергея Юрьевича Волкова "Ильич". Во-первых, мне её всунули читать, втюхали, нахлобучили, обязали ознакомиться. Сделал это товарищ капитан "5 Рима" Григорий Пернавский, и хотя мне-читателю такое обращение совсем не нравится, пришлось подчиниться. Ибо Григорий прямо-таки горел этим текстом, а если товарищ Пернавский чем-то горит, стоит обратить внимание на причину возгорания.
Во-вторых, это не совсем моя литература. А какая моя? Да никакая. Я фиговый читатель последние лет пятнадцать. "Художка" куда-то пропала из сферы моего внимания, я не столько читаю, сколько перечитываю; современных беллетристов не знаю абсолютно, и не стремлюсь знать. История и разный науч-поп, основные сферы моего чтения. А тут роман. Да ещё с кокетливым самоопределением "роман-кенотаф". Кстати, как это понимать, инспектор, "роман-кенотаф" - роман-то не настоящий? Роман-обман, так вроде...
Итак, роман-кенотаф "Ильич" прибыл ко мне ещё в рукописи, которая по нынешним временам имеет вид вордовского файла, и я, как говорится, погрузился в чтение. С первых страниц я ловил себя на ощущении, что очень многое в мире, выстроенном Сергеем Волковым мне знакомо, причём знакомо не столько по персональному опыту, сколь по кино и литературе. Я уже видел эти безнадёжные, зарастающие сорняком моногорода, которые покинули и бог, и партия, и смысл. Я уже встречал таких героев, непрерывно поддающих, выполняющих тупую работу, потому что другой нет, перспектив нет, и время вокруг тупое. И даже авторские язык и интонация показались знакомыми и узнаваемыми. Дуновения повестей Александра Серого, Корецкого с его "Антикиллером", покойного Черницкого с его "Мы можем всё", сценариев Лёши Сидорова и Игоря Порублёва - вот это вот всё я уловил, начав читать "Ильича".
Ещё я сразу угадал, что автор имеет отношение к кинематографу. Кемпбелл с Воглером, миф о герое, все этапы трансформации центрального персонажа - всё это наличествует в "Ильиче", словно на параде. Там же и несколько флешбэков - про Афганистан, про армейку. Я так и сказал Пернавскому: "книга очень кинематографично написана, словно сценарист работал", и он подтвердил мою догадку, что да, автор - состоявшийся кинодраматург.
Ну и сам Ильич, думаю, не выдам тут большого секрета, присутствующий в романе в виде ста двадцати тонн закопанной в землю бронзы, это классический "макгаффин" as is.
Словом, меня мало что удивило в романе Сергея Волкова "Ильич".
Но вот ведь какое дело... Получив файл около полуночи, я не смог отправиться спать, пока текст не закончился, пока я его не дочитал.
Книга мне не понравилась. Она меня ЗАЦЕПИЛА.
По мере продвижения вглубь романа, я неожиданно начал сопереживать Серёге Сергушёву и его непутёвым приключениям.
Читаешь и всё так знакомо, всё по накатанной, и вдруг - бац - на развилке принятия решений герой выбирает не тот вариант, который ты ожидаешь. Своевольничает. Читая, вдруг заметил, что авторская интонация наполнена (надо только настроиться на нужную чувствительность, чтобы заметить это за фасадом циничной отстранённости) глубоким сочувствием к униженным и оскорблённым.
И макгаффин-Ильич. Он во-первых, работает как полагается. А во-вторых, присутствие этой гигантской бронзовой сущности придаёт вроде бы сугубо бытовому роману другое измерение. Расширяет его вселенную от спирта Ройял и пацанчиков к загадке смысла человеческого присутствия в этом мире вообще. Апеллирует, опять же, к мифологемам, например, мифу о Сизифе, к хайдеггеровщине и сартровщине. Возвышает текст, а это почти всегда хорошо. В данном случае, безусловно, срабатывает.
Несколько сквозь зубы, ревниво и припёртый к стенке самим текстом, я цежу: роман-кенотаф "Ильич" Сергея Волкова цельная и совершенно удачная книга. Прочитать её стоит. На младших современников произведёт неизгладимое впечатление тщательно выписанной фактурой минувших десятилетий, но и аборигенам девяностых станет душеполезным чтением.
И эти тонны ильичёвой бронзы, вкопанной в землю, словно великаны острова Пасхи...
Вдруг вспомнилось, как во дворах ленинградской окраины распевали мы, дети холодной войны, в начале восьмидесятых:
Летим над морем – красота
Пять километров высота
16 тонн – опасный груз
Но мы летим бомбить Союз...
Вот и разбомбили...
Пели, разумеется, на мотив «Sixteen tons», но мы не знали оригинала.
120 тонн бронзового Ильича - бессмысленный смысл. А другого смысла и бывает.
Данила Дубшин