С конца лета 1916 года на русском Западном фронте активно применялось химическое оружие. Когда ход в очередной раз перешёл к немцам, 27 октября (9 ноября) на Скробовской позиции к северу от Барановичей они применили огнемёты.
Упомянутые ещё в памятниках истории Средневековья, они на рубеже XIX-XX столетий занимали умы военных инженеров как в России, так и в Германии. Причём у Российской империи были все шансы выйти в этом негласном соревновании вперёд, да ещё и благодаря офицеру-немцу: капитан Русской императорской армии М. А. фон Зигерн-Корн начал работу над проектом огнемёта в 1895 году. В течение следующих двух лет он рапортовал в Главное инженерное управление Военного министерства о своём начинании, испрашивая помощи деньгами. ГИУ сперва расщедрилось на 300 рублей против необходимых 5 000, в 1898 году отпустило фон Зигерн-Корну ещё 200. В ноябре 1900‑го на рассмотрение Инженерного комитета был, наконец, представлен «Проект огневой преграды штурму…». Да, огнемёт виделся изобретателю средством прежде всего обороны долговременных укреплений. «В каменном контрэскарпе, на некотором расстоянии от подошвы его, имеется ряд форсунок (пульверизаторов), дающих каждая длинное и широкое в конце, плоское (веерообразное) пламя… Пульверизация керосина производится посредcтвом сжатого воздуха… Воспламенение пульверизированной струи керосина производится в каждой форсунке электрическим зажигателем. <…> …Перед штурмующим неприятелем мгновенно (в буквальном смысле) появится физически непреодолимая преграда в виде огненной стены с температурой сваривания железа», – писал фон Зигерн-Корн. ГИУ расценило его предложение недостаточно проработанным и чересчур накладным: оснащение «огневой преградой» одного-единственного крепостного форта, согласно расчётам автора, обошлось бы в 16 550 рублей. Вызывал вопросы ряд конструктивных особенностей проекта, от трубопровода до устройства нагнетания горючей смеси. Вскоре фон Зигерн-Корн отбыл в командировку в Трансвааль, а после окончания англо-бурской войны доводить своё изобретение до ума не стал.
Зато подданный Германской империи Рихард Фидлер, запатентовав в 1901 году первое огнеметательное устройство, не сворачивал с намеченного пути и четыре года спустя представил прусским военным инженерам действующую модель огнемёта. В 1908 году были испытаны уже два типа «фламменверферов»: Kleif (малый) и Grof (большой). Ранцевый огнемёт Kleif состоял из резервуара для огнесмеси в нижней и баллона со сжатым газом – в верхней частях единого цилиндрического корпуса. Сверху на нём располагался манометр и клапан для закачивания газа, укрытые откидным колпаком; горючая жидкость доливалась в резервуар через отверстие в левой части корпуса. Снизу справа же находилась выпускная трубка, к которой крепился полутораметровый резиновый шланг с латунным, а позднее – стальным брандспойтом. Последний оснащался клапаном и воспламенителем для поджигания выбрасываемой струи горючей жидкости. Масса полностью готового к бою огнемёта достигала 37 килограмм, а огнесмеси в нём хватало для 23 кратких, не дольше секунды, пусков или бесперебойного окатывания противника пламенем в течение 25 секунд. Ёмкость другого, тяжёлого огнемёта Grof составляла 100 литров горючей жидкости, масса – 135 килограмм, так что перемещать его снаряжённым солдаты могли разве что вдвоём. Длина шланга этого жуткого аппарата равнялась минимум 5 метрам, хотя могла составлять и три десятка. Длина выброса струи достигала 40 метров, обеспечивая ей дугу, а огнемётчику – возможность поразить противника, находящегося в укрытии.
Параллельно ему ещё один германский офицер, Бернхардт Реддеман работал над воплощением своей идеи: использования пожарных насосов для поливания врага горючим. Конструкция Реддемана под большим секретом использовалась в военных манёврах в Позене в сентябре 1907 года. Однако об этом стало быстро известно русской военной разведке – манёвры в своём отчёте подробно описал капитан Свечин (да-да, тот самый Свечин, в будущем – «генерал от критики», выдающийся военный учёный). Предупреждён – значит, вооружён, но ничто не помешало Фидлеру и Реддеману познакомиться и трудиться вместе до начала Великой войны.
Огнемёты применялись в бою с начала кампании 1914 года, в январе 1915‑го Реддеман возглавил особый Огнемётный дивизион. В нём на офицерских и унтер-офицерских должностях служили лично отобранные командиром пожарные из Позена и Лейпцига, бывшие с огнём на «ты». Стали появляться и другие огнемётные части, грозным оружием был усилен батальон Рора – первое штурмовое подразделение кайзеровской армии. Огнемётчики жгли и испепеляли во всех основных сражениях на Западном фронте Великой войны, включая Верден. К осени 1916‑го Реддеман командовал полновесным полком, отмеченным шевроном с «адамовой головой» (черепом со скрещёнными костями) и тогда же переброшенным на Русский фронт.
Реддеман готовился выступить во всеоружии. Он лично поучаствовал в воздушной разведке местности, распорядился выстроить подобие участка русской обороны для репетиций атаки. От первой линии германских траншей вперёд велись подземные галереи: в них должны были находиться дальнобойные огнемёты Grof, способные выжигать защитников прямо на позициях. 18 штурмовых групп, вооружённых до зубов, при 12 ранцевых огнемётах в каждой, поддержке гранатомётчиков и регулярной пехоты… У воинов 55‑й пехотной дивизии попросту не было шансов устоять.
Вечером 26 октября (8 ноября) нижними чинами 14‑й роты 217‑го пехотного Ковровского полка был взят в плен немецкий перебежчик, сообщивший русским о готовящемся штурме. Тёмным следующим утром германская артиллерия начала обстрел газовыми снарядами, полчаса спустя к канонаде присоединились и крупные калибры. Четверть суток кряду «чемоданы» буквально перепахивали Скробовскую позицию. В полдень к ней выдвинулись первые неприятельские разведгруппы, но отошли обратно, понеся потери. Следующие несколько попыток разведки боем тоже отбивались огнём защитников. Туда, где штурмовикам удалось прорваться на первую линию русских окопов, спешно отправлялись резервы. К 14 часам сила артобстрела достигла апогея, противник подорвал минные горны в проложенных загодя галереях, и в атаку на практически разрушенные позиции с горсткой защитников пошли огнемётчики.
«Огнёметы производили потрясающее впечатление: загоралось все – люди, окопы, бревна. Немцы безжалостно поливали огнём даже раненых…» – так журнал военных действий 55‑й пехотной дивизии описывает воцарившийся ад. Начальник дивизии полковник С. В. Цейль от бедности резервов бросил по две роты с пулемётами на левый и правый фланги. Русские солдаты отчаянно бросались в штыковую атаку на людей Реддемана, сгорая факелами на бегу. Прорвавшим оборону по фронту и обошедшим её слева немцам оставалось добить правый фланг. Огневой молот сотрясал землю, большая часть пулемётов у защитников была сломана или погребена под слоем грязи. Они отбивались ручными гранатами, устроив аутодафе не одному огнемётчику, но силы уже были слишком неравны. К правому флангу поспешил батальон резерва, чтобы дать защищавшим его возможность отойти за Скробовский ручей. Ковровский и 218-й Горбатовский пехотные полки на двоих потеряли в тот день чуть менее пяти тысяч человек. Большинство раненых солдат остались на поле боя, числясь пропавшими без вести, но их удел, скорее всего, был печален…
Вот ещё несколько свидетельств того страшного боя из журналов военных действий русских полков: «Оставшиеся в батальоне 80-90 человек упорно оборонялись от ворвавшегося противника, и только тогда, когда патроны были расстреляны (а у офицеров даже револьверные), и немцы стали обливать горючей жидкостью, горсть людей 4‑го батальона отступила, пробиваясь штыками и отстреливаясь из попорченных снарядами и засыпанных песком винтовок…».
«Немцы… пошли в атаку с большими огнемётами, имеющими толстые рукава, переносимые 8‑ю человеками и, выпуская струю пламени на 60 шагов, быстро подожгли все деревянные остатки в наших окопах… И окопы оказались в огне. <…> Сила пламени была настолько велика, что шинели у людей воспламенились и патроны в нагрудных патронташах взрывались».
Больше интересных историй в книге Юрия Бахурина "Фронт и тыл Великой войны".