Угодить в плен было явно проще, чем покинуть его, но известны примеры и успешных побегов. Об одном из них в своих записках поведал Николай Гумилев: «…У нас была большая радость. Пришли два улана, полгода тому назад захваченные в плен». Взводные унтер-офицеры 6‑го эскадрона лейб-гвардии Уланского Ее Величества полка Сигизмунд Кочмарский и Спиридон Сибилев попались в руки к немцам ночью на 14 (27) марта 1915 года. Пулевые ранения Кочмарского в руку и бедро обеспечили ему койкоместо в лазарете. Был ли ранен Сибилев, наверняка неизвестно. Согласно Гумилеву, оба они симулировали травмы, а в госпитале врач, подданный кайзера, но не этнический немец, снабдил кавалеристов картой и компасом. В приказе говорится, что они успели сделать подкоп с лазейкой под забором, что было бы непросто при огнестрельных-то ранах.
Николай Степанович Гумилев
По другой версии уланы покинули госпиталь, спустившись по водосточной трубе, перелезли через забор и бежали. Некий местный житель указал им на схрон с винтовками и патронами, оставленный русскими войсками. В тот же день к Кочмарскому с Сибилевым присоединился ещё десяток беглецов, скрывавших в окрестностях. Впрочем, дальнейшее мне при всем желании не описать лучше поэта-воина: «Они выкопали оружие и опять почувствовали себя солдатами. Выбрали взводного, нашего улана, старшего унтер-офицера, и пошли в порядке, высылая дозорных и вступая в бой с немецкими обозными и патрулями. У Немана на них наткнулся маршевый немецкий батальон и после ожесточенной перестрелки почти окружил их. Тогда они бросились в реку и переплыли ее, только потеряли восемь винтовок и очень этого стыдились. Все-таки, подходя к нашим позициям, опрокинули немецкую заставу, преграждавшую им путь, и пробились в полном составе».
Не менее приключенческим выдался путь из плена в Россию подпоручика лейб-гвардии Семёновского полка Тухачевского. Следует сказать, что в плен он угодил в бою под Ломжей 19 февраля (4 марта) 1915 года. На позиции 6 и 7-й рот обрушился сперва мощный артиллерийский огонь, а затем пошла неприятельская пехота. Гвардейцы не дрогнули, «не отступили, приняли удар, произошла рукопашная схватка, и почти никто из них не вернулся». 19 сентября (2 октября) 1917 года он рапортовал русскому военному атташе в Швейцарии о побеге 3 (16) августа из офицерского лагеря Ингольштадт и пересечении германской границы – накануне. Неделю спустя Тухачевский уведомил о своём отбытии из Берна. В рапорте командиру гвардии Семеновского резервного полка, уже в октябре 1917‑го, он рассказал о нескольких прежних попытках побега. Из лагеря в Штральзунде будущий Маршал Советского союза едва не улизнул в Данию, но был задержан охраной маяка. Тюрьма, пересылка в форт Цорндорф в Кюстрине – оттуда Тухачевского перевели в солдатский лагерь за отказ снять погоны. Через месяц их сорвали силой и отправили военнопленного в лагерь Бесков, где осудили за высмеивание коменданта. Сменив ещё пару лагерей, Тухачевский очутился в Бад-Штуере, откуда 6 (18) сентября 1916 года рискнул сбежать в корзине с грязным бельем заодно с прапорщиком Филипповым, сидевшим в плену с октября 1914-го. За 27 дней они прошли пять сотен вёрст. Филиппову удалось уйти в Голландию, а оттуда – в Россию. Подпоручик-семеновец же вновь был пойман, через пять дней опять бежал с новыми компаньонами, но был настолько изнурен, что сам вернулся в Бад-Штуер на тюремные нары.
Михаил Николаевич Тухачевский
Теперь Тухачевского, как неоднократно бежавшего, ждал усиленно охраняемый форт IX Ингольштадта: «…Я решил попасть в тюрьму, которая охранялась гораздо слабее. С этой целью на поверке я вышел из комнаты производившего ее немецкого унтер-офицера. Однако сразу же меня в тюрьму не посадили, а предали военному суду. Тогда я решил сделать выпад против немецкого генерала Петера – коменданта лагеря и, когда он приехал в лагерь, то разговаривал с ним, держа руки в карманах, не исполнил его двукратного приказания вынуть их и на его замечание, что это мне будет дорого стоить, спросил: “Сколько марок?”. Однако и за это меня не посадили в тюрьму, а опять предали военному суду. В скором времени по делу оскорбления унтер-офицера я был присужден к 6 месяцам тюрьмы, суда же по делу генерала не было, так как накануне, 3 августа 1917 года, мне удалось убежать с капитаном Генерального штаба Чернивецким…». Оба порознь, но вновь попались. Тухачевский выдал себя за солдата, был помещен ещё в несколько лагерей и, наконец, бежал из Пукхейма с единомышленниками. Тех схватили жандармы, а Тухачевский перешел границу с Швейцарией и оттуда отправился в Петроград – через Берн, Париж, Лондон, Копенгаген и Стокгольм.
Больше об истории Первой мировой войны читайте в книге Юрия Бахурина «Фронт и тыл Великой войны»