А вот как обстояли дела у противников. Справедливости ради следует сказать, что и в неприятельских армиях положение дел с продовольствием было далеким от идеала. Немецкие и австро-венгерские солдаты неспроста обыскивали павших вражеских воинов, обзаводясь хлебом или сухарями. Культист войны Эрнст Юнгер – и тот звал сушеные овощи «потравой полей», а похлебку из мерзлой репы «поросячьим пойлом». Когда полевая кухня доставляла в расположение их части гороховый суп, им объедались до рези в животе. Правда, даже такая сомнительная роскошь была доступна не всем в равной степени.
Русская разведка описывала лакомившихся консервами и шампанским кайзеровских офицеров, отгонявших голодных подчинённых саблями. Ну а сцены грабительских реквизиций в письмах вчерашнего студента-теолога Фридриха Гелле на Юго-Западном фронте возлюбленной и вовсе напоминают «Книгу о вкусной и здоровой пище»:
«Расквартировались в домах по ту сторону озера. Жители бежали. Они, правда, оставили корову, которую наши быстро подоили, так что первый и пока единственный раз за все время этого похода я напился молока. Вслед за тем повар унтер-офицер забил корову и приготовил нам из этого мяса и бочки кислой капусты, тоже реквизированной, отличное блюдо к ужину. Для начала мы полакомились медом. Штыком выломали соты из улья и потом “высосали” их. Можно, пожалуй, подумать, что мы попали в страну, где реки текут млеком и медом...
…Завтрак был совершенно не в стиле военного времени. На белых фарфоровых тарелках подавались мясные клецки и отличные бутерброды (уж конечно не армейские!) и белое вино из бокалов! К обеду зажарили утку. Но мы и сегодня днем знатно пообедали. Сначала тарелка горохового супа из полевой кухни, потом котлеты с жареной картошкой. Уж при такой-то жизни я, конечно, не похудею».
Чем дальше, тем заметнее становилась разница между солдатским и офицерским столами, вплоть до ячменного супа против жареного картофеля со спаржей и рисового пудинга под винным соусом летом 1918 года. Подобная несправедливость скверно сказывалась на воинской морали. Высшее командование призывало офицеров не пользоваться своими привилегиями столь явно. Главе Военного кабинета, генерал-полковнику барону Морицу фон Линкеру, воспитывавшему сыновей Вильгельма II, было разрешено брать со стола кайзера 2 яблока и сухари, затем отправлявшиеся семье, - и это была привилегия. Весной 1917 года он даже не был уверен, что сможет позволить себе подорожавший кофе. Пропаганда настаивала на том, что рядовые солдаты кайзера и их командиры равно подвергаются опасностям и переносят тяготы, хотя сытости такие внушения не прибавляли. Пищей можно было разжиться у жителей оккупированных территорий по договоренности с ними, или на черном рынке – если таковой существовал в расположении части. Служаки-бауэры могли рассчитывать на посылки из дома с продуктами, хотя война и блокада ослабили сельское хозяйство Германии минимум на 40%. Некоторые обзаводились целой сетью «поставщиков» в тылу, делясь затем колбасой и сыром с товарищами, иногда – даже безвозмездно. Менее стесненные в еде фронтовики иногда отправляли армейские пайки в фатерлянд в качестве сувениров, хотя таких было немного. В целом, потребление мяса в германской армии на исходе войны снизилось до 12% от довоенного уровня, а жиров и вовсе до 7%. Внедрялось их замещение корнеплодами и бобами, либо эрзац-продуктами из того же сырья вроде мармелада из моркови, хлеба из картофеля и льна и т. д.
Австро-Венгрия успешно обеспечивала собственное население хлебом до 1914 года, но крупных запасов продовольствия на случай затяжной войны не имела. Это скажется, когда Русская императорская армия займет Галицию – житницу Дунайской монархии; когда Венгрия не сможет компенсировать этой утраты; наконец, когда объемы поставок зерна из Румынии окажутся заметно меньше ожидаемых.
Не случайно поляк-солдат 10-й армии писал матери в марте 1918 года: «Я думаю, что мы все умрем от голода прежде, чем нас найдет пуля… Ах, дорогая мамочка, наших собак кормят лучше, чем нас. В капусте кишат черви… И мы еще должны как-то жить и бороться!». По данным австрийской военной цензуры, 90% писем с фронта содержали жалобы на проблемы с продовольствием и его распределением.
